1. Почему оба этих типа имеют все шансы поначалу понравится друг другу.
Оба - рационалы. Дост - тип моральный в высшей степени. Максим чтит систему - а что есть закон и моральные заповеди как не система? Максим может сформировать свою систему принципов, подчинить ей жизнь - свою и окружающих, но в общем и целом эта система не будет слишком отличаться от требований общества, разве что Макс будет пренебрегать некоторыми "общечеловеческими" понятиями. Он же тактик и не какой-то там отстраненый интуит, а вовсем даже сенсорик! Он видит то, что перед глазами - и исходя из этого принимает решение. Так что какие-то либеральные благоглупости, не вписывающиеся в реальную обстановку, он просто отметёт за ненадобностью. Но, повторим, Максим по большей части принимает этико-моральные требования общества за закон. Это не может не нравится Достоевскому.
Дост тих, скромен, ответственнен - это по душе Максиму, особенно если им приходится работать вместе. В силу слабой ЧИ Максу нужен кто-то, кого можно оставить за спиной и не проверять на каждом этапе работы. Досту Максим доверяет (вообще ему импонируют ответственные ребята типа Драйзера или Робеспьера). К тому же мягкий Достоевский может быть для Максима (или казаться на первых порах) этаким "тихим берегом" - к нему можно придти после трудного дня и чесание за ухом будет обеспечено.
При совместной работе им нравится друг в друге эффективность по второй функции партнера. Максима не слушают. Ах так, говорит он - и включает силовую сенсорику. Макс привернул гайки - и навел порядок. Достоевский так не может - но понимает, что ситуацию выправить надо было.
А в другой критической ситуации, на развилке, в момент принятия решений Достоевский способен выехать на своей интуиции, помноженной опять же на белую этику. Он найдет подход к собеседнику, почует, где выход и сориентируется. И когда подозрительный Максим попросит обосновать, ответственный Дост врубит уже ролевую БЛ и начнёт объяснять преимущества данного выхода из ситуации. Возможно, у него даже получится высторить стройную систему. И все довольны.
2. "А поутру они проснулись...", или почему они начинают тяготиться друг друга.
Достоевский со временем начинает бояться - не за себя, а за нравственное здоровье Максима. Кровавые шуточки и наполовину серьёзные предложения в духе "счас как дам в глаз, так и ноги отвалятся" идут вразрез с понятием Достоевского о правильных взаимоотношениях между людьми. Конечно, в большинстве случаев Макс это не всерьёз - но и не отказывается от силового решения как одного из основных. Добрый, чувствительный Достоевский искренне расстраивается при виде страданий какого-лиюо слабого существа, которые (страдания то есть) проистекают по вине конкретных людей. Но вмешаться он позволяет себе не всегда, да и то на вербальном уровне. Максим, как решительный тактик предлагает: "Да делов-то, надо просто пойти морды начистить (в суд подать, засадить на десять лет, отменить мораторий насмертную казнь)" и начинает с суровым видом засучивать рукава и поигрывать дубинкой. Достоевский пугается уже по-настоящему: "Не смей! Как ты можешь так говорить?!" Максим в недоумении - он хотел как лучше, и вообще чего тут думать, надо действовать.
А потом Максим выясняет, что этика Доста - не такая уж стройная система. А временами она настолько не-система, что Максим в растерянности. Этический маньяк Достоевский подчиняет своей БЭ всё - а Максу кажется, что Дост выдувает проблему из ничего, делает далеко идущие выводы относительно его, Максима морального облика - и этим снижает общую эффективность системы! Максим не понимает необходимости выполнения всех этических заморочек Доста. И просит того: "Объясни мне, почему я должен это делать? Или - ну что тут нехорошего? Вот ты говоришь: "Нехоршо, нехорошо" Это, знаешь ли, слабый аргумент! Вот объясни - простым доступным языком, логически и непротиворечиво". Достевский искренне непонимает, что тут сложного - "Ну, так нельзя!! Или: "Это нехорошо, надо по-другому". А "логически и непротиворечиово" всё равно не объясняет или приводит аргументы, кажущиеся белому логику Максиму смешными. Он даже может начать подозревать Достоевского в иррациональности и попытке сплясать на его болевой ЧИ.
К тому же Достоевский как никто другой способен возбудить в партнере не просто муки совести - желание повеситься от осознания собственного несовершенства. Он не закатывает скандала - он просто не разговаривает с вами, бросая укоризннные взгляды. И этим нарушает эмоциональную стабильность Максима. Тот пытается надавить (уже не подавить, просто прижать) - Дост тихо набухает слезами. Этого Максим снести не может. Он уступит, скорее всего - но всегда будет помнить, что он уступил и что по сути решение принял не он, а приняли за него. О, это для Максима переносимо едва ли! Он может проиграть, его можно даже сломать - но тогда он просто пересмотрит систему иерархии и признает победителя командиром. Будучи интровертом он просто расширит область внутренней самореализации - и будет удовлетворен. Он считает, что если что-то работает и выглядит при этом хоршо - это уже и есть ХОРОШО. Он ограждает свою приватность. И попытки Доста регулировать еще и внутренне отношение его подавляют. А вот подавлять Максима изнутри нельзя - он подчинится, но в душе возненавидит и подавившего его волю, и себя - за лицемерие. Максим искренен, и демонстрировать лояльность при внутреннем несогласии для него пытка. Его внутреннему напряжению необходима эмоциональная разрядка, сброс негатива - а укоризненные глаза Достоевского заставляют его загнать негатив вглубь. А так и до отравления недалеко.
А Дост-то ведь - интуит, чуткий, как стрелка компаса! И это лицемерие, и копящееся в Максиме раздражение он ощущает превосходно. И расстраивается еще больше. Он хочет как лучше - не для себя, для других и для этого сумрачного и жестокого Максима тоже! Неужели так трудно изменить себя, думает уступчивый Дост, не понимая, какая твёрдая и неподатливая это система - Максим. Дост страдает - но сдержанный в высшей степени, не даёт себе выпустить пар напрямую. Это же неприлично!
В итоге оба останутся неудовлетворенными друг другом и при глубоком понимании, что "вот это человек, мой друг N!" - близко взаимодействоать будут остерегаться. Причём если Достоевский на словах, конечно, будет надеяться, что Макс пересмотрел свои убеждения, сделался мягче, этичнее, - но внутри окажется готов к худшему. Максим же беспечно понадеется, что прежние размолвки забыты, - и, поняв, что это не так, даст себе зарок не приближаться более к этому этическому монстру.
Автор - Максим, кто не понял.
URL записи
-
-
14.04.2014 в 21:27